Много вод утекло, много городов обратилось в пыль с той поры, когда жил один норвежский народ, имя которого кануло в небытие. Это были племена воинов-завоевателей, бравших любой город, на который падал их взор. Весь год они проводили в походах, зимой возвращаясь к женщинам чтобы зачать сыновей. А дочери их были сущими валькириями. В покоренных городах они убивали всех мужчин, насильно брали женщин прямо на поле брани и угоняли скот. Но в один год выдалась особо суровая зима - и угонять было нечего. Тогда на тинге было решено идти в поход  далеко на юг, в теплые земли этрусков.
Хальфдан-Лучник был знатным мужем трех десятков лет от роду и имел четырех жен. Той зимой оголодавшие волки выходили из лесов и задирали людей - одной из их жертв стала пятая младшая жена воина. Горевать тогда было не принято, и, хоть четырех жен было достаточно, в поход Хальфдан шел не только за скотом и рабами: он хотел красивую заморскую женщину.

Первый же небольшой город пал под северным натиском. Ворота были разрушены и сожжены, дома полыхали, земля разбухла от крови. Хальфдан объезжал верхом весь творимый его соплеменниками хаос, когда в полыхающем мареве увидел ее - черноглазую, смуглую фригийку с волосами цвета воронова крыла. Сейчас ему не вспомнить лица матери, отца, братьев, он забыл воздух и простор своей суровой родины, забыл своих богов - но лицо той дьявольской женщины не забудет. Она убегала, и убегая подарила воину всего один полный силы взгляд, который потянул Хальфдана за собой. В тот момент он потерял себя.
Он гнал лошадь по пылающему городу, видя только тонкий женский силуэт и каким то ужасным образом не задумываясь, почему всадник не может догнать пешего. С каждой секундой погони Хальфдан горячился все больше, и над фригийкой нависала все большая угроза. И вот настал такой момент, когда воин потянулся за луком. Пусть фригийка лучше будет ранена, чем свободна. Хальфдан осадил коня, привстал в стременах и натянул тетиву. Стук сердца на секунду замер - в воздухе скользнула звонкая стрела. Фригийка вскрикнула. Облако дыма скрыло ее где-то впереди, но Хальфдан знал, что не промахнулся. Он соскочил с лошади и, закрыв нос рукавом, нырнул вслед.
За дымовой завесой открылось неожиданно умиротворенное зрелище. Пшеничное поле за городом было укутано вечерней прохладой, тихо шелестели тяжелые колосья. "Мы рано пришли. Они еще не снимали урожай," - учащенно дыша  воин стоял перед золотым морем свирепый и яростный. Фригийки не было. Хальфдан с рыком содрал несколько колосьев и бросил под ноги. Но погоню нельзя было прерывать: где-то здесь фригийка истекала кровью.
Воин ступал тихо как рысь, вслушиваясь в каждый шорох, словно пытаясь уловить биение сердца черноглазой ведьмы, но его собственное сердце стучало так сильно, что содрогалась вся мощная грудь. Она сама подала голос, когда поняла, что дальше пути нет: вся земля под фригийкой была залита ее кровью, из лопатки торчала стрела Хальфдана. Не глядя на своего преследователя и сплевывая кровавую слюну, фригийка не тратила силы на пустые угрозы - северянин все равно бы их не понял. С непримиримостью она выставила перед собой нож, но осознав бесполезность этого жеста, приставила к своему горлу, к самой артерии. Хальфдан рассмеялся.
- Дура! Думаешь, стрелы на тебя не пожалел, а твою глотку пожалею?
Она и сама это поняла, потому нож упал на землю. Это была совсем юная девушка, еще совсем чистая. Когда северянин обломил стрелу и по-медвежьи подмял ее под себя, фригийка заплакала.
***
Хальфдан уходил с поля весь испачканный в крови. Красными были его руки, красными были пряди его длинных волос. На землю быстро опустились сумерки, объяли неподвижную женскую фигурку и скрыли от глаз в пшенице. Она не была мертва. Но и жива тоже не была: фригийка лежала навзничь, устремив пустой взгляд в темнеющее небо. С ней происходило что-то необъяснимое, Хальфдан заметил, что глаза у нее больше не черные, а золотые. Колдунья, а колдунье одна дорога - в огонь. Он отошел к стене города, неторопливо зажег лучину и пустил горящую стрелу. С глухим звуком она вонзилась в землю, тут же занялись колосья. Вскоре полыхало все поле.
Выставленный дозорный тогда заметил, что в огне мелькали демонические фигуры, и один раз ему показалось, что из дыма на стену смотрел исполинский черный волк, а затем исчез в рощице.
***